— Ты ж наш принципиальный и кристально порядочный, — поддержала близнеца Наджиб и зачем-то захлопала в ладоши по второму кругу. — Повтори на бис, пожалуйста: я на амулет записываю.

Интерлюдия

Центральный аппарат Прокуратуры, этаж руководства.

Обер-прокурор угрюмо выбил нужные комбинации на трёх амулетах последовательно, чтобы войти в собственный кабинет.

Ещё несколько часов тому он бы сказал, не задался месяц. Сейчас впору было полагать, что как бы не вся жизнь.

— Как же мы проморгали, — пробормотал он себе под нос, аккуратно запирая двери изнутри. — И что теперь делать, вот в чём вопрос.

— У меня абсолютно тот же вопрос, прямо с языка снял! Приветствую, — раздалось из-за спины.

Валентинов на автомате ответил:

— Взаимно. — Затем подпрыгнул как ужаленный, исхитрившись развернуться в воздухе (несмотря на преклонный возраст). — Кто⁈…

— Да не скачи ты так! — озадаченно предложил наследник рода Ржевских. — Я кое-что обсудить заглянул, а не продолжать тебя вручную воспитывать.

В полном соответствии с этикетом он сидел на стульчике для посетителей, сразу за приставным столиком.

— Как ты сюда попал⁈ — один из первых людей Империй заозирался, пытаясь разгадать загадку.

Теоретически, маргинал мог оказаться здесь только порталом. Но именно на этот случай кабинет был старательно защищён, причём дважды, внахлёст — это утверждали компетентные специалисты, которым можно верить.

Опять же, для портала маяк нужен, откуда он у этого оборванца? И кто этот маяк здесь мог установить?

Впрочем, как недавно оказалось, не такой уж этот тип и оборванец. Судью Веретенникова при всех купил, причём дважды, а тот берёт будь здоров.

— В окно зашёл, — флегматично ответил блондин.

Затем протянул руку, распахнул и закрыл створку.

Обер-прокурор трясущимися руками затеял отпирать замки, которые только что сам старательно запечатывал.

— Игорь Фёдорович, в ногах правды нет, — вздохнул молодой негодяй. — Присядь, пожалуйста: действительно поговорить надо. Если бы я хотел, прямо сейчас бы тебе в затылок выстрелил. Веришь, с такой дистанции не промахиваюсь.

Валентинов принялся лихорадочно соображать: если Ржевский здесь, значит, кто-то его сюда провёл.

Список тех, кто теоретически способен, умещается на пальцах одной руки. Первую персону можно вычеркивать смело — Его Величество по целому ряду причин не станет… прокурор решительно оборвал собственный поток сознания: остальных четверых из этого перечня тоже следовало не менее уверенно удалить. Примерно по тем же причинам.

— Игорь Фёдорович, это я поначалу вежливо прошу! — наследник скандальной семьи, вещающий за спиной, поморщился, судя по голосу. — На первый раз. А на второй ведь могу и х**** сделать! Не говори, что не предупреждал!

С другой стороны, если бы мерзавец замышлял нехорошее, любые дела он мог начать и закончить сразу, не вступая в диалоги. Выстрел в затылок — ни разу не фигура речи, если в закрытом кабинете неизвестно каким образом материализовался Ржевский.

— Говори, — прокурор нехотя занял собственное кресло.

— Ты в курсе, что в молле была использована другая разновидность ОМП? Тот же след, что и возле моего участка, но реализация и организация другие.

— Чего-о⁈

— Оружие массового поражения, — отчеканил потомок одиозного кавалериста. — Выход за красные линии. Нарушение всех писаных и неписаных правил.

— Ну, если у людей хватило возможностей подобное сочинить, то и правила для них с этого момента неписаны, — резонно заметил заслуженный чиновник. — И потом, сигналы противоречивые: дознаватели работают, от разных ведомств, согласия во мнениях пока нет. Ржевский, шёл бы ты отсюда? — старик поморщился.

То, что его сейчас не будут ни бить, ни убивать, стало очевидно. Соответственно, главное — спровадить негодяя поскорее и вернуться к своим делам.

А с ним потом посчитаемся.

— Игорь Фёдорович, давай забудем распрю? Серьёзное дело. Я тебе как персона твоего уровня, номинально если, повторю ещё раз: в твоей стране, в твоей вотчине, в зоне компетенции, за которую ты перед державой ответ держишь, злоумышленники затеяли…

— Чушь! — перебил обер-прокурор зло, перегибаясь через стол. — Не докажешь! — вырвалось у него в следующую секунду.

— Ах ты ж сволочь продажная, — черты лица белобрысого маргинала резко заострились. — Я-то думал: за кресло трясёшься, врагов не хочешь наживать, власть любишь. А ты…

До чиновника с опозданием дошло, что у незваного собеседника он бы мог выведать и побольше — если бы придержал язык и хотя бы спросил о цели визита.

— Чего хотел-то? — бросил прокурор неприязненно.

А про себя удивился: зачем это Ржевский в его кабинет — да с рюкзаком лез?

Может, там тоже деньги? Как для Веретенникова?

Спрашивать, однако, теперь не резон. По вполне понятным причинам.

— Знаешь, а я тебе скажу, чего хотел. — Негодяй дошёл до окна, распахнул створку и забрался на высокий подоконник. — Я хотел попытаться капельку профессионального куража у тебя пробудить: негоже массовое убийство сотен без ответа оставл…

— Поучи меня ещё! — вид уходящего в окно маргинала настраивал на удивительно решительный и смелый лад.

Впрочем, переусердствовать нельзя: дерётся наглец больно.

—…ять, если, конечно, ты эту землю своей считаешь, — буднично продолжил мысль Ржевский. — И если внуков своих тоже в этой стране видишь.

— Ой, вот не надо! — здесь прокурору даже изображать ничего не пришлось. — Это ещё кто на иноверцах женится! И половину состояния то в Залив, то в юрисдикцию Микадо переводит! Признайся, и к Престолу тоже примериваться начал⁈

— К какому? — негодяй всерьёз заинтересовался.

— Сто лет ваши на встречу наследников в столицу носа не казали! А тут, говорят, ты собственной персоной собираешься!

— Дурак ты, Игорь Фёдорович, — беззлобно отмахнулся блондин. — Шёл я к тебе, чтобы помощь предложить. Но вижу, она тебе без надобности.

— Какую помощь?

Неужели в рюкзаке деньги? Чёрт, а ведь с этим типом ничего мутить нельзя, как бы ни хотелось: те самые пресловутые красные линии.

Не поймут ни Юлия, ни Сам, ни кое-кто ещё (из запасных вариантов — Валентинов любил ставить на всех лошадей сразу, благо, должность и возраст позволяли).

— В расследовании двух эпизодов массовых убийств, — старательно, как малолетнему дебилу, выговорил Ржевский. — Я по наивности думал, таким вопиющим злодейством прокуратура под твоим чутким руководством озаботится.

— Ошибся ты, — уверенно кивнул старик. — Не было никакого злодейства. Так, случайный сбой: молодые маги из Академии запрещённый амулет с собой прихватили, из того магические флуктуации и вырвались. Заключение Академии будет завтра.

— Люди погибшие для тебя вообще ничего не значат? — блондин заинтересовался с таким видом, словно обнаружил в давно прочитанной книге неизвестную страницу.

— Не твоего ума дело. Оба эпизода засекречены, не тебе о том радеть.

— Нельзя применение ОМП засекретить. Дебилы… — Ржевский словно затеял открывать какие-то краники на своём рюкзаке.

Странно.

Впрочем, зрение у прокурора было уже сообразное возрасту, возможно, мелких деталей и не разглядел точно.

Убедившись, что физической конфронтации по-прежнему не предвидится, Валентинов осмелел окончательно:

— Эй! Ты что, только за этим сюда и лез⁈

— Ну да, — удивился маргинал, оборачиваясь. — Я тоже гражданин своей страны, оба раза свидетель. И, в отличие от тебя, понимаю, что произошло.

Игорь Фёдорович снисходительно промолчал и не стал говорить, что он в своём кресле тоже кое-что понимает. Просто Обер-прокурор имел договорённости с каждой из сторон.

Кто бы ни победил, чья бы партия ни пришла к результату первой, любая из них по-любому придёт договариваться сюда.

А погибшие, ну что погибшие. Вон, когда в конце месяца Соту будут переводить обратно на общие основания, там, поди, не меньше трупов будет.